Торжество власти: о премьере спектакля «Затмение Солнца» в нижегородском театре «Комедiя»

Выводить на театральную сцену персонажей, прототипы которых — исторические личности, конструировать вокруг образов реально живших людей особый художественный мир — задача, непростая даже для опытных режиссеров. Здесь важно увидеть живого человека за исторической личностью, с которой связано множество легенд и символов, воссоздать для этого подходящее пространство и приметы быта.

От человека к образу

Режиссер Вадим Данцигер обратился к подобному материалу еще в 2014 году, когда поставил в нижегородском театре драмы «Третью правду, или Историю одного преступления» (18+) О. Михайловой, в основе которой — переписка писателя Льва Толстого и премьер-министра России Петра Столыпина. В 2019 году режиссер создал на сцене уже нижегородского театра «Комедiя» спектакль «Затмение Солнца» (16+) о последних днях жизни писателя Максима Горького и его взаимоотношениях с «вождем народов» Иосифом Сталиным. И снова на сцене — персонажи, ставшие почти мифологическими, чьи имена прочно вошли в историю страны и мировой литературы. Постановщикам и труппе при этом удалось создать пространство и условия для содержательного разговора о художнике, времени и власти. Максимально достоверный грим артистов на первых ролях, мультимедийные декорации художника и видеографа Сергея Скорнецкого, костюмы в стилистике 1930-х годов, минимум реквизита (художник-постановщик Борис Шлямин) — и перед зрителем разворачивается обыденная жизнь семьи советского писателя Алексея Пешкова на даче, история его отношений с сыном Максимом, с женщинами, политические интриги.

Сцена из спектакля «Затмение Солнца»

Видеопроекция, создающая на сцене особую реальность и дополнительный эмоциональный фон, заменила собой привычные театральные декорации. На четырех поверхностях: двух стенах, полу сцены и заднике — появлялись то тени листвы, через которую льется пронзительный солнечный свет, то капли дождя, то кирпичная кладка, чертежи гигантского самолета, пылающее солнце. Видеографу Сергею Скорнецкому, кажется, удалось невозможное: расширить пространство сцены за счет мультимедийных технологий, одновременно сконцентрировав внимание зала на персонажах и их личной истории.

Художник и власть

Отношения писателя, художника с властью и временем стали основной темой постановки. Алексей Пешков вместе с сыном, прислугой и членами ОГПУ живет на даче, по сути в золотой клетке, в атмосфере фальшивого подобострастия, из которой так хочет вырваться Максим и уехать вместе с отцом в Италию. Неосторожные слова — и Максим скоропостижно умирает, несмотря на толпу врачей, которые лечат первых лиц государства. Неосторожные мысли и письма — и вот в застенках говорят о будущей смерти самого писателя.

Валерий Кондратьев в роли Иосифа Сталина и Дмитрий Кальгин в роли Николая Бухарина. Сцена из спектакля «Затмение Солнца»

Максим Горький в исполнении Игоря Смеловского сначала кажется ожившим классиком, человеком широкой души, идеальным отцом и мужем, который говорит будто фразами из собственных произведений. В течение спектакля образ Горького развивается через мелкие зарисовки, детали, рассказы героев о прошлом — и перед зрителем предстает талантливый писатель, обманувшийся в идеалах, ироничный старик, способный погасить конфликт остроумной шуткой, борец за справедливость, которому не страшно просить за других людей перед Сталиным, тот, кто перестал бояться смерти.

Иосиф Сталин (заслуженный артист России Валерий Кондратьев) в спектакле — властный человек, не доверяющий практически никому. Своей волей он вершит судьбы людей, не допускает свободомыслия даже в ближайшем окружении. Этот Сталин и поднял Горького «на высоту Солнца», сделал из него всенародного любимца, героя, в честь которого назвали пароход, улицы, скверы, город и даже самолет-гигант. Его же смерть «вождь народов» тщательно планирует после писем-просьб Горького о Шостаковиче, Зощенко и Ахматовой и почти опубликованных с подачи писателя «Бесов» Достоевского.

При создании образов Сталина и Горького режиссер и артисты хотели достичь достоверности, потому загримированные актеры очень похожи на прототипов своих героев. Костюмы, акцент, построение фраз, широкие или скупые жесты — все задействовано в конструировании правдоподобных образов, знакомых и понятных зрителю любого возраста. Возможно, герои Игоря Смеловского и Валерия Кондратьева покажутся не столь объемными, как другие персонажи спектакля, но лишь потому, что артисты почти лишены важного инструмента создания образа — мимики. Артисты в выстраивании внутреннего мира героев прибегают к интонированию, технике рассказывания, жестикуляции, работе с реквизитом.

Театр одного кукловода

Образы председателя ОГПУ Генриха Ягоды (Александр Калугин) и личного секретаря Горького Петра Крючкова (Иван Гапонов) обладают исключительной многомерностью для второстепенных персонажей. Эмоциональная скупость Генриха Ягоды как бы оттеняет его жестокость по отношению к другим людям. Каждое его слово или жест выверены, каждое решение принимается исходя из собственной выгоды и выгоды «хозяина», которому он служит. Герой Александра Калугина — не карьерист в привычном смысле этого слова, ведь в какой-то момент он и сам находится в шаге от расстрела. Бессердечие Генриха Ягоды удачно вписалось в существующую в стране политическую систему, но подпитывается его личным пристрастием к манипулированию людьми. Этот маленький царь может безнаказанно убивать и в одночасье принимать сложнейшие решения о судьбе человека, и он получает удовольствие от этих безграничных возможностей: даже убийство им Ксюши, прислуги Горького, показано в виде танца.

Дмитрий Крюков в роли Максима и Александр Калугин в роли Генриха Ягоды. Сцена из спектакля «Затмение Солнца»

Образ Петра Крючкова в ходе спектакля трансформируется от испуганного паренька, получившего задание убить сына писателя Максима, до пьяницы, который претендует на архивы еще не умершего Горького и которому могут доверить завершение последнего романа писателя. В начале спектакля Крючков никак не может смириться с мыслью, что он должен навредить семье, которую считает практически родной. Он находится в смятении, а на общем застолье ведет себя натянуто, напивается, не может найти в себе силы врать и любезничать. Убить Максима Крючков не смог, он, условно выполнив свою часть договора, затем делал все, чтобы сын Горького не умер. Сострадательный Крючков ослушался и другого приказа Ягоды, попытавшись спасти Ксюшу от смерти, но «государственная машина» снова оказалась сильнее.

Александр Калугин в роли Генриха Ягоды и Иван Гапонов в роли Петра Крючкова. Сцена из спектакля «Затмение Солнца»

В спектакле есть сцена, которую в развитии характера Крючкова можно назвать переломной. Ягода и Крючков надели на руки куклы-петрушки и разыграли сценку, в которой по ролям зачитали последнее письмо Ксюши к брату. Крючков не смог быстро вжиться в роль своей куклы, это получилось лишь после того, как Ягода направил на него пистолет.

Покаяние или оправдание?

Принуждение, страх за свою жизнь и жизнь близких, обещание земных благ, постоянный контроль — вот какими способами власть в спектакле добивается желаемого. По сути все персонажи в постановке оказываются куклами-петрушками, полностью подчиненными воле опытного жестокого кукловода. Одной из этих кукол становится и Максим Горький, поверивший однажды в то, что человеческие жизни можно принести в жертву будущему, новому человеку. Неслучайно член организации «Эмигранты Парижа» Ипполитов (Евгений Пыхтин), пытаясь застрелить писателя, называет его Данко, который вырвал свое сердце и призвал людей идти на революцию, а сам обманул народ, поведя его на верную гибель. «Вы не верите в то, что пишете! Вы потакаете тирану и кровососу! Вы не знаете, что творится в стране!» — обвиняет Горького Ипполитов. Писатель не оправдывается, но до конца не ясно, верит ли он, что для нового нужно принести в жертву существующее. Кажется, сама жизнь подвела Горького к мысли, что высокие идеалы, которые он проповедовал в своем творчестве, были попраны, извращены, перемолоты властью, и эта власть подчинила себе талантливого писателя, выстроила вокруг него клетку и заставила петь под свою дудку. А с придворными не церемонятся…

Игорь Смеловский в роли Максима Горького и Евгений Пыхтин в роли Ипполитова. Сцена из спектакля «Затмение Солнца»

Художник и власть в спектакле не только противопоставляются. Как и художник, который использует приметы жизни в своих произведениях и конструирует особый мир в своем творчестве, власть творит собственный, сотканный из идеологем художественный текст, который становится жизнью миллионов людей. По спектаклю, даже смерть Горького была обставлена как художественный акт. «Великие люди должны умирать в великие дни», — произносит Сталин в постановке, и жизнь умирающего Горького намеренно продлевали до дня затмения Солнца.

Вадим Данцигер в интервью «Столице Нижний» рассказал: «Есть ли параллель между эпохой Горького и нашей эпохой? Наверно, есть. В таких случаях я добавляю: „К сожалению“. Я бы предпочел жить в то время, когда не будет этих параллелей, когда, рассказывая о каких-то трагических событиях, мы будем говорить: „Это было тогда, а сейчас все по-другому“. Но, к сожалению, сейчас не так, и в спектакле есть параллель времени, которую зритель, мне хотелось бы, тоже увидел».

Подобно мультимедийным декорациям спектакля, в развитии человеческой цивилизации меняются эпохи, правители, люди, но каждый раз в истории России возникают моменты, когда государство оказывается важнее личности и подчиняет себе волю художника. Только творческая личность способна уловить в эфемерных изменениях нашей жизни поступь истории, но не каждый способен принять на себя ответственность за ту роль, которую его творчество играет в истории страны.

Спецпроекты: Светлана Чернова. Фото: Андрей Абрамов.

Источник: https://stnmedia.ru/news/24295/